В последнее время стало чрезвычайно популярно слово толерантность – со страниц газет и экранов телевидения, в разговорах со знакомыми нас призывают быть терпимыми ко всем людям. Но как не смешать воедино толерантность, терпимость, терпеливость и терпение? Надо ли быть толерантными к иному мнению, к другой расе или вероисповеданию? И не приводит ли толерантность и терпимость к предательству – прежде всего, к предательству своих убеждений?

Иеромонах Иларион (Резниченко) считает, что граница между этими понятиями для каждого своя: – С одной стороны, есть люди крайне нетерпимые, принципиальные к тому, что того заслуживает: развлечения, телевидение, пресса, привычки и т.д. И хорошо, когда человек так принципиален в отношении самого себя, – это похвально. Очевидно, что если граница тут расплывчата, то перед нами предстает другой тип человека: он себя любит, все позволяет, все «кушает» с телеэкрана, из газет, не имеет своего мнения, не утруждает себя мышлением – то есть он все приемлет, на все согласен, ко всему терпим. Это тупиковый путь. Вот здесь можно назвать такую терпимость предательством – прежде всего Бога и самого себя. Именно в таких, личных вопросах зарождается отношение человека к окружающей действительности. Поэтому тут могут зародиться или твои принципы, или твоя мягкотелость. Но такое предательство не очень-то заметно самой жертве.

У слова «толерантность» в России сейчас нет одинакового прочтения и понимания, поэтому логичнее говорить о нормальном – добром и спокойном – отношении к другому мнению, к другой расе, к противоположному полу. И то, и другое, и третье существует в рамках православного христианского учения, евангельского отношения, и поэтому здесь нет никакого противоречия.

Но сегодня толерантность стала означать размытие ценностей, утрату своей идентичности. Толерантность прикрывает собой, во-первых, личную безыдейность и пустоту, а во-вторых, часто служит оправданием всевозможных извращений и нетрадиционности. В религиозном смысле толерантность выражается в тезисе: все религии равны, и какую ни возьми, она хороша. Как однажды выразился Будда: истин столько, сколько опавших с дерева листьев. Иными словами, верь, как хочешь, ибо всякий раз ты окажешься прав. И это уже страшное обольщение, потому что «сам сатана принимает вид Ангела света» (2 Кор. 11: 14), он способен за истину выдавать любое ее искажение.

Одно из патериковых сказаний гласит, что некий молодой инок шел из обители с каким-то поручением и по пути разговорился с иудеем. Тот выразил сомнение в Божественности Иисуса Христа, а инок из мнимой вежливости сказал примерно так: «Может быть, ты и прав, но Иисус Христос сделал много доброго». Когда он вернулся в обитель, старец прозрел, что инок лишился благодати Святого Духа. Получается, что согласие с позицией, заведомо лживой, согласие с искажением истины – это предательство.

А преподобный Феодосий Печерский в своем знаменитом «Завещании князю Изяславу» писал: если мы видим человека нуждающегося, то, какой бы веры он ни был, каких бы взглядов ни придерживался, мы должны накормить его и напоить, помочь всем, чем только возможно; но говорящему: «И ваша, и наша вера – от Бога» – преподобный Феодосий

советует ответить так: «Кривовер, или ты и Бога считаешь двоеверным? Не слышишь, что говорит Писание: “Един Бог, едина вера, едино крещение” (Еф. 4: 5)?» Есть у преподобного Феодосия и такие слова: «Кто хвалит чужую веру, тот все равно что свою хулит». Здесь действительно толерантность совпадает с предательством.

Опасность толерантности в том, что она подменяет верность Христу мнимым уважением к различным религиозным традициям. Христос воспринимается лишь как один из многих выразителей истины. В таком случае истины нет вообще, каждый себе ее сам придумывает. Ясно, что с такими мыслями невозможно хранить верность Христу. Надо бы держаться подальше от такой толерантности.

Но мы можем проявить терпимое отношение к людям, которые не исповедуют христианство, исходя, прежде всего, из того, что они пребывают в неведении. «Они не ведают, что творят», как говорил Христос. Но если при нашей терпимости человек остается в таком же неведении, как и прежде, то мы его, можно сказать, слегка подставили. Если же мы с пониманием снисходим до уровня такого человека, чтобы потом его поднять, – это другое дело. Правда, тут важно самим не остаться на этом низшем уровне.

Мы можем уважать носителя других взглядов, например мусульманина, и то лучшее, что есть в его традициях: что он почитает единого Бога, что у него есть понятие о добре и зле, что его религия запрещает ему убивать детей и велит почитать стариков, трудиться и раздавать милостыню. Но мы не можем уважать мусульманские представления о Христе, потому что они ложные. Когда мусульмане считают, что Христа никто не распинал, а на кресте был либо призрак, либо Симон Киринеянин, – это богохульство, которое мы не имеем права уважать. Также мы не можем уважать мусульманские представления о рае, потому что там происходит массовый блуд с гуриями, а нам во Христе открыто иное представление о рае: в раю «не женятся, не выходят замуж, но пребывают, как ангелы Божии на небесах» (Мф. 22: >30).

Можно уважать буддиста как доброго человека, его представление об аскезе, о добре и зле, о милостыне. Но буддизм – это религия небытия: когда Будду спросили, есть ли Бог, он широко и загадочно улыбнулся во все 32 зуба и нечего не ответил. Если мы скажем, что уважаем такую точку зрения, то станем предателями.

Католиков можно уважать за их подвижничество, за те догматы и каноны, представления о нравственности, которые не расходятся с православными. Но католическое учение о чистилище ложно, как может истинный христианин уважать такой подход?